А.Полонников. Уроки Газмана
http://www.adukatar.net/storage/users/2/2/images/540/Adukatar_9_Pages_44-48.pdf
Уроки Олега Семеновича Газмана
Александр Полонников
Полонников Александр Андреевич — в прошлом активный участник общественно педагогического движения.
Координатор гродненского педагогического клуба “Эврика” (1986–1989), член ревизионной комиссии ТОПР (творческое
объединение педагогов республики) (1989–1991).
Один из авторов текста “Концепции национальной школы Беларуси” (1993).
Автор более 150 научных, научно методических и научно популярных работ по проблемам теории и методологии образова
ния, психологии обучения и воспитания.
Область актуальных научных интересов: методология науки, образовательные инновации, исследования учебной коммуника
ции, история психологии Беларуси.
e-mail: polonn@bsu.by
Олег был гениальным (по-русски — порождающим)
открывателем педагогических материалов, но не их цивилизатором,
не оформителем, не столбителем золотоносных жил. И в этом его тайна, его продолжающаяся жизнь.
В.И. Слободчиков
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ ГАЗМАН
(1936 — Полоцк; 1996 — Москва)
В конце 50 х годов О.С. Газман закончил филологичес кое отделение историко-филологического факультета
Новосибирского педагогического института.
После окончания института работал директором
Верх -Каргатской совхозной школы Здвинского района
Новосибирской области. С начала 60 х годов Олег Семенович -начальник Все российского пионерского лагеря “Орленок” —
места, где была апробирована и модифицирована ком мунарская методика воспитания. Позднее сформу лированные им педагогические идеи легли в основу его кандидатской диссертации. В аспирантуре О.С. Газман учился у профессора Л.И. Новиковой (лабо ратория “Коллектив и личность” в АПН РСФСР).
В 70 е годы Олег Семенович Газман руководит ла бораторией детской игры в НИИ общих проблем воспитания АПН СССР. Экспериментальной пло щадкой лаборатории стал подмосковный детский лагерь “Маяк”, где О.С. Газман вместе с коллегами
разрабатывал игровые методики внешкольного
образования.“
В конце 80 х решением Государственного комитета по образованию СССР создается ВНИК “Базовая школа” (руководитель Э. Днепров) по выработке концепции общего среднего образования, в кото ром активно участвовал О.С. Газман. Им написан раз дел концепции “Перестройка воспитания в школе”. В начале 90 х, с открытием в Москве Института пе дагогических инноваций, Олег Семенович, теперь уже член- корреспондент РАО, возглавляет лабора торию гуманизации воспитания. Среди основных идей лаборатории — идея педагогической поддержки, идея “трех С” (самоорганизация, саморазвитие, самореабилитация детей) и концепция гражданского воспитания учащейся молодежи
Об Олеге Семеновиче Газмане я впервые услышал где -то в середине 80- х. В СССР началась перестройка и, благодаря
прежде всего подвижничеству Владимира Федоровича Матвеева1
и Симона Львовича Соловейчика2, в стране возникло общественно- педагогическое движение, ориентированное на решительное
обновление отечественного образования — “Педагогика сотру- дничества”. “Учительская газета”, которую Симон Львович иначе как “фронтовая” не называл, на своих страницах развернула, своеобразный педагогический promotion, в результате чего обращение научного символического капитала на образовательном рынке значительно превысило потребительские возможности тогдашне го учительства и вряд ли серьезно изменило педагогическую пра ктику, но многие идеи и имена посредством этой “раскрутки”, тем не менее, стали известны широкой публике. Среди них было и имя Олега Семеновича Газмана — в то время заведующего лабораторией игровой деятельности школьников НИИ общих проблем воспитания Академии педагогических наук СССР. Слухи о “Маяке” — экспериментальном пионерском лагере Газмана — соперничали на равных с молвой о любимовской Таганке.
Многим ученым, в том числе и Газману, “Учительская газета”
предоставила огромную аудиторию работников науки и образо
вания всей страны. Причем, поскольку это были годы перестрой
ки, говорить разрешалось о самом заветном, о том, что долгие го
ды сказать не удавалось или приходилось высказывать намеком,
недоговором, прибегая к языку иносказаний или обезличенному
научному сленгу. Замечательное, по- своему, время, можно было делать все или почти все…
Я перелистываю газетные страницы двадцатилетней давности.
Вот первая статья Олега Семеновича из моей коллекции: “Воспита-
тельные возможности коллективной игры”3. Чем внимательнее
вчитываюсь, тем более удивляюсь. Сегодня очень сложно восста -
новить те обстоятельства, которые побудили меня тогда сохранить
эту публикацию. Возможно, это своеобразный пример концепту -
ального дефицита, который побуждал многих педагогов, в том чи-
сле и меня, собирать про запас все мало мальски интересное. А
может быть и так: в те далекие годы в словах Газмана мой неиску -
шенный педагогической наукой ум вычитывал какие то высшие
смыслы, вычерпывал забытую ныне энергетику, помогавшую не так
болезненно переносить унылую школьную повседневность.
Сегодня же это чтение, взятое в новом жизненном и профес -
сиональном контексте, действительно озадачивает. О чем же пи
сал Олег Семенович? О том, что игра является развивающей дея-
тельностью, причем не только в дошкольном детстве, о том, что
она — пространство сотрудничества воспитателей и воспитанни -
ков, о том, что посредством игры можно открыть ребенку дверь в
мир культуры взрослых и, наконец, о свободных играх детей и их
педагогической аранжировке. Все это и раньше и теперь можно
было легко прочесть в любом учебнике по методике воспитатель
ной работы, а в случае с монографией Д.Б. Эльконина4, уже тогда
слывшей бестселлером, узнать об игре и нечто более основатель
ное. Стало быть, здесь Газман — в роли просветителя.
Или вот еще один материал, сделавший этого ученого знаме нитым на всю страну — “«Академия» и «Клуб»”5. В нем болезненная
и тогда и ныне тема: школа и воспитательная работа. И весьма
трезвая оценка: в школе нет места воспитанию. Это только на бумаге они хорошо сочетаются. А в жизни, говорит Олег Семено -
вич, воспитание принудительно навязывается школе. Особенно в
части детских сообществ. “Опыт подтверждает, — заключает он, —
примеров создания настоящих коллективов на базе учебной дея-
тельности нет”. Отсюда и радикальное предложение — разделить
школьную жизнь на академическую (учебную) и клубную (воспита-
тельную)”. Причем разделение должно быть не ментальным, оно
существовало, пожалуй, всегда, а реальным — на организацион -
ном и институциональном уровне. Клуб — место добровольной
ассоциации детей и взрослых, к слову сказать, не только учащих
ся данной школы, по мнению Газмана, должен иметь свою авто -
номную структуру, материальную базу и сложные договорные от
ношения с администрацией “Академии”. При этом детские и юно -
шеские общественные организации следовало вывести из веде
ния последней и разместить их в пространстве “Клуба”. Это же ка-
салось и молодежных политических организаций.
Интересное, не потерявшее значение и сегодня, рацпредложение
Как и в предыдущей публикации, видимая понятность формули-
ровок, обоснованность оценок, строгое соответствие посылок и
выводов. Несмотря на научно популярный жанр, композиция и
диалектика текста таковы, что за его строками легко вычитывается
фигура автора — авторитетного ученого, знающего свое дело,
отвечающего за сказанное и его последствия. Словом, никаких
неожиданностей.
Это же впечатление оставляют и сугубо научные статьи Олега
Семеновича. Сегодня они уже стали педагогической классикой.
Введенные О.С. Газманом в научный лексикон понятия: “педагоги-
ческая поддержка”, “воспитание свободой”, “школьный клуб” ти-
ражированы в многочисленных статьях и диссертациях, а состав
ляющие педагогической системы Газмана: “Коллектив — Коллектив
и Личность — Личность. Творчество — Игра — Культура — Свобода”
возводятся современными теоретиками образования в статус
фундаментальной онтологии воспитания6.
Тем не менее, О.С. Газман чаще всего упоминается исследова -
телями его творчества как ученый, разрабатывавший внешкольные
педагогические системы, те, что ныне именуют “дополнительным
образованием”. По этой части Олегом Семеновичем опубликовано
достаточно большое количество работ, в которых, в частности, зна-
чительное место отведено обсуждению воспитательного потенци -
ала игры. Однако, при всем уважении к сделанному этим челове ком, исследования Газманом проблематики игры, на мой взгляд,
трудно отнести к разряду изобретений или открытий. Скорее, это
неплохо скомпонованные рефераты в той или иной степени успеш -
ности, приспосабливающие исследования других ученых к потреб -
ностям внешкольного воспитания. Хорошая прикладная наука, важ -
ная для обеспечения практиков методическая работа. В ней, несмо -
тря на обилие модных к тому времени педагогических метафор,
как то: “самоопределение”, “выбор”, “коллективная творческая дея -
тельность”, рельефно проступает социализирующая педагогичес -
кая установка, ориентирующая педагога на передачу воспитанни-
кам посредством игрового взаимодействия значимого для их эффе -
ктивного функционирования в будущем опыта. Опыта, в общем и
целом известного воспитателю. Отсюда и акцент на необходимо
сти педагогического управления детской игрой, в том числе и че -
рез ее содержание. “Заметим, — пишет Олег Семенович, — что
многие стихийные игры детей — в войну, в разведку, в геологов,
мореплавателей, проходят на достаточно примитивном уровне
познавательной информации, почерпнутой ранее из книг, кино, телеспе ктаклей. Точность воспроизведения событий и поступков здесь трансформируется временем и личностью. В играх драматизациях, организуемых педагогами, уровни достоверности игрового мате риала значительно выше за счет советов, помощи старших, требо ваний опираться в игровом творчестве на данные науки, научно популярной, художественной литературы”7. То есть игра концептуализируется О.С. Газманом достаточно традиционно в качестве надеж ного средства социализации, хотя и имеющего свою специфику.
Эта специфика подчеркивается ученым посредством обра щения к таким категориям, как “содержательная среда”, “общий дух”, “творческая атмосфера”, то есть к тем понятиям, которыми сторонники системного подхода описывают эффекты целого. С
системной точки зрения группа всегда больше простой суммы
своих членов и больше суммы личных отношений, существующих
в данный момент времени между входящими в ее состав индиви-
дами. Важно умело педагогически аранжировать это совокупное
качество. В данном отношении Олег Семенович, хотя и по -своему,
продолжает достаточно популярную в отечественной педагогике
линию “изучения коллектива как субъекта воспитания”, ищет спо-
собы “проникновения в механизм его воздействия на личность”,
стремится открыть дополнительные “резервы совершенствования
форм и методов педагогического воздействия на коллектив”8. Еще
раз подчеркну: ничего экстраординарного, хорошая научно -ме-
тодическая модернизация того, что А.С. Макаренко называл “па-
раллельным действием”.
Даже в представлении методов коллективного воспитания Олег Семенович корректен, он, скорее, интерпретатор, свиде тель сделанного другими. Свое, если и присутствует, то вторым планом, в виде сопереживания или восхищения предметом комментирования. Так он писал, например, об И.П. Иванове, зачина
теле коммунарского движения в СССР9.
Странно, очень странно. Я еще раз перечитываю работы Газ-
мана -ученого и, наверное, от того ощущение несоответствия его
образов нарастает. Несоответствия между Газманом -теоретиком,
таким, каким он предстает со страниц своих книг, и Газманом- экс-
периментатором, таким, каким я его знал и, как я теперь понимаю,
таким, какому в своей профессиональной жизни как мог, пытался и
пытаюсь подражать.
Конечно же, это парадоксальное представление существова -
ло не всегда, оно — плод моих сегодняшних трудных размышлений
о судьбе отечественной педагогической науки, крахе иллюзий
80 х, собственной преподавательской несостоятельности, и, ра-
зумеется, своих актуальных научных поисков, заставляющих пере-
писывать пережитый опыт, переставлять в нем значения, менять
оценки. Тогда же все было по другому, даже деревья зеленели, ка -
жется, иначе, ярче что ли…
Итак, о Газмане-экспериментаторе
Память — ненадежный свидетель, а потому обращаюсь к своим пу -
тевым заметкам, сделанным в июле 1989 года. В них отражается
(причем не метафорически) беспощадное субтропическое солн -
це, стремительно тающие сугробы града на сочинских улицах,
смерчи, проносящиеся над головой куда то, вверх, в кавказские
предгорья, что бы там глухо ухнуть и с гулом устремиться назад к
морю, перепрыгивая скалы и сметая все на своем пути.
Нас, поселенцев пионерского лагеря, наполнивших “Орле
нок” говором всех регионов Советского Союза, человек 400 —
500. Здесь дети и взрослые, воспитатели практики и академичес
кие ученые, вузовские преподаватели и активисты знаменитой на
всю страну московской “Эврики”, журналисты, писатели, и, коне
чно, совершенно неожиданная публика вроде моего нового дру
га Эмико, который до конца сбора так и не смог разобраться, за
чем его сюда прислали.
Формально, как подсказывают мои торопливые записи, тема
сбора, а он назывался “Содружество”, определялась в методиче
ском ключе и предполагала согласование форм и содержания
воспитания на новом этапе развития советского общества, озна
комление практиков с последними достижениями ученых, тира
жирование передового педагогического опыта. Словом, ничего
необычного. К тому же концентрация ученых на каждом квадрат
ном сантиметре лагерной территории гарантировало если не
полный успех, то, по крайней мере, хорошую содержательную
наполненность предстоящей акции. Чиновники государственного
комитета просвещения и идеологические работники, командиро
ванные присматривать за происходящим, лениво потягивались на
орлятском пляже, всем своим видом как бы подчеркивая — ситуа
ция под контролем.
Развитие же событий приобрело несколько иной, неожидан ный для многих, в том числе и для автора этих строк, оборот. Не обычное началось к исходу третьего дня. Однако сначала не сколько слов об этом самом начале. А в начале было то, чем в свое время прославился академик педагог Ю. Бабанский, то, что
чрезвычайно популярно и ныне у массового учительства, и что
именуют товарным словосочетанием “обмен педагогическим
опытом”. Так вот, первые три дня публика старательно пережевы -
вала “жевотину” этого опыта.
Нельзя сказать, что это занятие было совсем уж скучным. Помещение, например, в котором Александр Наумович Тубельский
проводил мастер класс на тему “Как создать свою авторскую
школу”, пришлось трижды менять. Не хватало места для всех же
лающих. Между тем, вместо того чтобы развлекать присутствую
щих повестью о московской школе самоопределения, где Ту -
бельский с недавних пор был директором, и скандальные слухи о
которой были известны сообществу гораздо больше, чем сам
эксперимент в учебном заведении, Александр Наумович побудил любопытствующих сочинять проекты собственных школ, а за тем принялся публично экспертировать эти творческие продук ты. К вечеру в аудитории появились свободные места, а на следу ющий день Тубельского можно было застать за неспешной бесе дой с какой нибудь группой детей или одиноко бредущего по
ирреально пустынному пляжу.
Не лучше обстояли дела и у других носителей передового пе -
дагогического опыта. Дольше всех, по моим наблюдениям, продер-
жался Сталь Шмаков10. Опытный затейник, человек неуемной энер-
гии, известный как коллекционер детских игр и автор многочислен -
ных книг на эту тему, только к концу второго дня стал выдыхаться. В чем сам и признался на вечернем собрании “КОТов”11. “Олег, — гу
дел он заунывно, — иди ты поиграй с ними, я больше не могу”.
Отрядные вечерние костры также быстро растратили свою
содержательность. Общий интерес заметно смещался к тради -
ционному посреднику многих наших общественных мероприя -
тий — вину, а пересказы “бородатых” анекдотов чередовались с
муссированием слухов о том, что “этот Газман собрал здесь
столько людей, а что делать с ними не знает. Он нас за дураков
держит. Хватит нам делать вид, что ничего не происходит.
Сколько можно терпеть эту бессмыслицу. Пора ЕМУ сказать обо
всем открыто”.
К исходу третьего дня, измотанные пустым времяпрепровож-
дением (ведь никто никого ничему уже не учил), участники сборов
стихийно собрались в актовом зале. Требование развлечений все
явственней проступало в этом нестройном хоре. Напрасно, си -
лясь перекричать собрание, надрывался Валера Хилтунен12:
“Безнравственно веселиться, когда страна гибнет!”. Его никто не
слушал, зал скандировал: “Ди ско те ку!”. Напряжение еще более
усилил выход на сцену актового зала дисциплинированной и бое
вой ленинградской делегации. Ее представители стали требовать
смещения руководителя сборов — Олега Семеновича Газмана
“Раз не знает что делать — пусть убирается. В этом лагере невыно
симо! Долой Газмана!” — взвинчивали они атмосферу. Им вторили
дальневосточники: “Что это за сбор? Оргкомитет ничем не управ
ляет, нет никакого сотрудничества взрослых и детей! Почему не
используется опыт «Орленка»! Пусть Газман предъявит всем про
грамму сборов!”. Не знаю, чем бы закончилось это лихорадочное собрание, если бы не Соловейчик. Не без усилия пробившись на сцену и дождавшись относительной тишины, он не то чтобы сказал, а как -то выстонал: “Давайте снимем агрессию. Как бы не было здесь плохо, здесь хорошо!”.
Вышедший после него Газман говорил о новой жизненной си туации, о кризисе воспитания, его содержания и форм, который не где- нибудь во вне, а здесь, с нами самими. Мы не знаем наших детей, мы не умеем их слушать и слышать, мы не умеем на совре менном уровне с ними работать. Разве не так?
“Критический анализ — инструмент нашего развития, — продолжал он. — Чем больше критики, тем лучше. Иначе невозможно перейти к новому мышлению. Нас все время отбрасывает к уже
известному, в старую позицию”.
К микрофону вернулся Соловейчик: “Как вы не поймете, — это
он ленинградцам. — Если я говорю «социализм» и дети не идут за
мной, я работаю против социализма”.
Эстафету подхватывает Тубельский. “Школьная жизнь давно
стала абсурдом. Весь ее порядок противоестественен для ребен
ка. Подумайте! Идея школьных каникул возникла у Я.А. Коменско
го в связи с сельхозработами и религиозными праздниками. Мы
же живем в другом мире! Необходимо менять структуру учебно го года, весь ритм жизни детей!”.
“Происходящее — кризис сбора — вскакивает с места Саша
Адамский13. — Ожидания от сбора у всех разные. Как в этом слу -
чае быть?”
Постепенно волнение улеглось, о дискотеке уже никто не
вспоминает. Похоже, что Адамскому удался рефлексивный
маневр.
А потом всех участников сбора пригласила в “Театр под от
крытым небом” грузинская делегация. Мы пришли, смеркалось.
На сцене и в зале между рядами горели свечи. У самой рампы
лежали цветы, ленты с надписями на грузинском языке, чаши, на
полненные до краев тяжелой влагой. Мы ждали. Пять, десять ми
нут.… Наконец из за кулис вышла группа женщин в черных бала
хонах, строго одетые мужчины, одетые так же, только поменьше
ростом, дети.
Звучит речетатив на непонятном горском наречии, затем пе
сня, которая, скорее, напоминает молитву, и в такт которой резо
нирует зал. Мы, не понимая ни слова, понимаем суть происходя
щего: это наша общая скорбь по недавно зарубленным в Тбилиси
саперными лопатками женщинам и детям. Трогательная граждан
ская панихида...
Расходились все молча. Грузины помогли нам “очнуться в на
стоящем”14.
Следующий день начался с общего (и детей, и взрослых) сбо
ра. Стены убраны забавными плакатами: “Спор не конфликт, а вид
коллективной работы”; “Мимика и жесты в качестве аргументов не
принимаются”; “Не переходи на личность, это не цель спора”. В за
ле напряженное ожидание. Никакой расслабленности первых дней.
На сцене искушенный в дискуссиях Адамский бросает в зал
“магнитные вопросы”:
— Нужно ли сегодня воспитывать революционеров?
— Не устарели ли окончательно коммунарские идеалы?
— Должен ли воспитатель обладать авторитетом у воспитан
ников?
— Правомерно ли требование “Школа вне политики”?
Зал взрывается. “Не предадим идеалов” — кричат ленинград цы. “За что умирали наши отцы и деды?”.
“Если революционные образцы перечеркнуть, то с чем оста -
немся” — вторят им их вчерашние союзники дальневосточники.
“Спокойно, ребята”, — парирует Тубельский. “Вы можете на
звать хотя бы одного революционера, который бы был сам счаст
лив или сделал бы счастливыми своих близких?”
“Педагог должен вести детей за собой” — не унимаются деле
гаты северной столицы.
“Педагог лидер препятствует детскому самоопределению” —
охлаждают их ироничные москвичи.
“Школа должна воспитывать политически активных членов об -
щества” — наступают дальневосточники.
“Но тогда в ней должен быть представлен весь спектр полити-
ческой жизни страны”, — возражают им степенные прибалты.
Зал раскололся на две соразмерные части, причем букваль -
но, топологически: с левой стороны сторонники традиции, с пра -
вой — реформаторы. Дети есть в обеих группах.
Для меня как участника тех событий стало совершенно оче -
видным столкновение на сборе двух педагогических идеологий,
двух практических стратегий, двух вариантов самоопределения,
причем не только профессионального. Кажется, что раскол сбора
неминуем. Еще одно мгновение и роковые слова будут сказаны,
уже появился хищный блеск в глазах ведущего дискуссию Адам -
ского, уже подобрались поближе к сцене готовые к решающему
броску на консерваторов его дружинники из “Эврики”, перегруп-
пировались для отражения атаки непоколебимые ленинградцы.
Еще мгновение и…
Но Газман на месте. “Подожди, Саша, — говорит он, — остынь.
Мне нужно кое -что людям сказать”. И он говорит. Но говорит так,
как будто бы не было несколько минут назад жесткого противосто-
яния, готовности оппонентов вцепиться друг другу в глотку, отста -
ивать свою позицию до последней капли чьей нибудь крови. И это
не примирение сторон в духе педагогики кота Леопольда. Нет.
Газман действует как бы поверх события, не оглядываясь на про -
изошедшее. Он опять упорно говорит о новой жизненной ситуа -
ции, объективности переживаемых нами всеми проблем. Никакой
рефлексии, только конструктив: “Нам всем сейчас нужно хорошо
подумать, — как то очень буднично заключает свое выступление
он. — Давайте разойдемся по отрядам, и на местах пообсуждаем,
как будем жить дальше”.
А жить в лагере нам предстояло еще целую неделю
И вот после этого очень короткого слова Олега Семеновича в
жизни сбора “Содружество” наметился, а потом и произошел
решительный перелом. Люди перестали ждать указаний, рас-
считывать на авторитеты и разделяемое всеми согласие. Боль-
шой пестрый, тяготящийся бременем общего сбор распался на
множество отдельных автономных инициатив. Аналитики окре -
стили потом это состояние лагеря “многосборьем”. Почти од -
новременно в разных точках лагеря стали собираться не свя-
занные непосредственно с первичными отрядами группы детей
и взрослых, объединенные чьими то, а иногда и непонятно чьи
ми, совершенно неожиданными проектами. Одна из групп опе -
ративно погрузилась на катер и, не успев взять с собой даже
одеял, не говоря уже о продуктах, отбыла не необитаемый ост-
ров. Другая — закрывшись от посторонних глаз, стала репети -
ровать рок оперу, причем силами тех, кто пришел по первому
зову Саши Колмановского15. Третья, ассоциировав в себе лю -
бителей истории, вела жаркие дискуссии о судьбе Жанны
д'Арк. Четвертая, подражая платоновской Академии, организо -
вала в одной из тенистых аллей “Институт человека”, в котором
стали придумывать необычные антропопрактики, например, “фи -
лософствование жестом”, которые тут же на месте воплоща-
лись в жизнь. Пятая — создавала новые виды спортивного мно -
гоборья, правила его проведения, апробировала на добро вольцах свои “сумасшедшие” изобретения, шестая — создавала живую летопись “Орленка”, приставая к ветеранам ”орлятам” с
бесконечными расспросами о том, “как это было”, “когда” и
“почему”. Седьмая, состоящая в основном из любителей автор ской песни, готовила грандиозный многонациональный кон церт, обещавший стать изюминкой на прощальном вечере.
Я по крохам собираю в дневнике упоминания об этих много
численных инициативах. Конечно, не все они попали в мой блок
нот. Какие то, возможно, предстали в моей памяти в новом, не
совпадающим полностью с прототипом, обличье. Однако, глав
ное, за что я как свидетель ручаюсь, это то, что скука, изматываю
щее всех безделье, ощущение бессмысленности собственного
присутствия исчезли окончательно. Все жило, дышало интригой,
искрилось весельем, стимулировало к поиску и творчеству. О бы
лом опыте “Орленка”, установках оргкомитета или методических
руководствах опытных педагогов никто больше не вспоминал.
Событием сбора стала операция “Робинзон” — спонтанный
десант на “необитаемый остров” 40 детей и взрослых — “братство
по чокнутости”, как его определила язвительная Юля Турчанино
ва16. Тридцать часов в горах, без провианта, защитной одежды и
опытных проводников. С ночевкой в пещерах и плаваньем на
бревнах в открытом море.
“Цивилизация погибла! — объявил робинзонам инициатор
проекта Слава Погребенский17. — Что будем делать?!”
“Размножаться!” — не сговариваясь, рявкнули хором под ростки.
В первые часы робинзонады “заболел” распорядитель десанта Погребенский, ближе к ночи “захандрили” остальные зрелые
попутчики. (Взрослые выпали в “пассив”). Детям пришлось брать
инициативу в свои руки: организовывать жизнь лагеря, поддержи
вать его жизнедеятельность, обеспечивать возвращение “домой”.
В результате — совершенно потрясающие психолого педагогиче
ские наблюдения: “пещеры” — формы спонтанной детской само-
организации, Совет пещер — орган управления сообществом, ло-
кальный язык — перестук камней с разной частотой и, соответст -
венно, с разным значением, мудрая осторожность детей в поис -
ках горных троп, в контактах с неизвестным, с тем, что обычно об
разует зону педагогического риска и рождает у педагогов охра-
нительную установку “Как бы чего не вышло”.
“Самое трудное было для меня, — рассказывала на подведе -
нии итогов Юля Турчанинова, — сохранить самообладание, все
происходило очень медленно, часто, как мне казалось, не пра
вильно. Очень трудно было не вмешаться”. “А еще, — добавляет
Слава Погребенский, — мы поняли, что не умеем наблюдать. Мы
лобовые, вербальные, а наши дети говорят действием”.
“Мне кажется, — подытожил дискуссию Сергей Поляков18, —
что участие взрослых в «Робинзонаде», пусть даже и в пассивной
позиции, блокировало развитие событий по сценарию «Повели
теля мух»”.
И вот, наконец, последний день — день подарков. В актовом
зале негде было, что говорится, яблоку упасть. Взаимные отчеты
творческих групп вылились в фестиваль педагогических идей,
проектов, действующих воспитательных программ. Чувство того,
что мы можем, что содружество взрослых и детей — не педагоги
ческая греза учителей неудачников, было, как мне казалось, все
общим…
За кулисами ко мне, дирижирующему выступлением нашей
группы, подошел Олег Семенович: “Ну, что скажешь? Есть ощуще-
ние, что что то получилось?”. Я ответил вопросом на вопрос: “А
Вы что, еще сомневаетесь?”. “Не знаю, ответил кому -то далекому
Газман, заказчик, вроде, недоволен”.
P.S.
Заказчик был действительно очень разражен. По окончании сбо -
ра, на итоговом совещании группы научно -педагогического со-
провождения и представителей госкомитета было сказано немало
жестких слов в адрес прошедшего события. Приведу для приме-
ра одно из тех высказываний, которое сохранил с протокольной
точностью мой старый блокнот: “Мы ставили перед вами задачу
обучающего характера. Что же вышло? Группа Газмана изменила
цель и не поставила нас в известность. Это обман. Я всегда чувст-
вовал недоброе отношение этих людей и к себе, и к пионерии,
и к комсомолу…”19.
В защиту Газмана выступили двое
Александр Изотович Адамский: “Обучающие программы акультурны. Существующая форма и содержание воспитания исчерпали себя. Цель культуры — творчество. Сбор это доказал”.
Михаил Антонович Гусаковский20: “Нормальная наука никогда
прямо не выполняет политический заказ. На его основании она сама формулирует свои цели. Сбору удалось смоделировать обще-
ственно педагогическую ситуацию, использовать феномен нестабильности для отслеживания эффектов самоорганизации. Сбор — смелый и удачный социальный эксперимент”.
Вскоре мы все разъехались по своим республикам. Газману
предстоял непростой разговор в Государственном комитете по
науке и образованию СССР.
Маятник качнуло в другую сторону. Начинался термидор. Се
лезнев21 радостно громил “Учительскую газету”.
P.S.S.
Я вновь обращаюсь к теоретическому наследию Олега Семеновича Газмана. К тому парадоксальному впечатлению, которое образуется при сопоставлении его вполне нормативных научных произведений и той беспрецедентной экспериментальной работы, которую долгие годы вел этот выдающийся человек. Почему нигде он не описал опыт “Содружества”? Не считал нужным?Не успел? Не смог?
Полагаю, что верно последнее. Для описания этого эксперимента, как мне кажется, у Олега Семеновича просто не было подходящего языка. Его отсутствие обусловлено как минимум двумя обстоятельствами. Первое связано с тем, что освоенный Газманом лексикон научной педагогики и социальной психологии годился для стандартных кодифицированных условий, методических разработок и идеологических манифестов, близких опыту массовой практики. Но он же оказался совершенно непригодным для концептуализации беспрецедентных действий, опыта, который в действиях людей только рождался. Причем, что важно отметить, Олег Семенович не создавал и не мог создать тех экспериментальных условий, которые имели место в “Орленке”. Вполне возможно, что первоначально он вполне добросовестно пытался выполнить заказ ЦК ВЛКСМ. Однако понимание происходящего в стране, образовании, лагере побудило Газмана к отказу от первоначального замысла, сформировало у него экспериментальную установку, побудило к поиску за пределом собственных схем мышления. Это, по моему мнению, и есть настоящая наука. Олег Семенович в этом поступке подобен Сталкеру в зоне, бросающему гайки в неизвестное и лишь потом, делающего шаг. Слова в таких случаях все гда появляются после.
И второе. Описание динамической реальности, практики в
целом требует особого языка, отличного от привычных научных
дефиниций, фиксирующих статические отношения. Бурдье назы-
вал эти специфические понятия “практическими концепциями”.
Педагогика, к сожалению, будучи ориентирована на теоретичес-
кие образцы научности, часто оставляет без внимания действен-
ный план. Когда же предметом описания становится беспреце-
дентное действие, то концептуальный дефицит возрастает вдвойне. В результате угроза сведения нового к известному становится вполне реальной. Немота Газмана оправдана стремлением преодолеть гравитацию опыта, желанием выйти за пределы обычного.
И он сумел это сделать, но сделать поступком.
Вначале было дело.
1 Матвеев Владимир Федорович — (1932–89) российский журналист и педагог, один из создателей “Педагогики сотрудничества”. В 1983–88
главный редактор “Учительской газеты”, ставшей под его руководством общественным центром перестройки народного образования. Пред
седатель Творческого союза учителей СССР в 1989.
2 Соловейчик Симон Львович — (1930–96), писатель, журналист, сотрудник “Учительской газеты” (в 1986–89 один из инициаторов обществен
ного движения “Педагогика сотрудничества”.
3 Газман О.С., Харитонова Н.Е. Воспитательные возможности коллективной игры./ Учительская газета от 11 июня 1985 г.
4 Речь идет о работе Д.Б. Эльконина “Психология игры”. — М. 1978.
5 Газман О.С. “«Академия» и «клуб»”./ Учительская газета от 15 декабря 1988.
6 Богуславский М.В. Новые книги. О.С. Газман. Неклассическое воспитание: от авторитарной педагогики к педагогике свободы./ Первое сентя
бря №3 — 2003.
7 Газман О.С. Игра как средство дополнительного образования подростков./ В кн. Газман О. С. Неклассическое воспитание: От авторитарной
педагогики к педагогике свободы. М., 2002.
8 Газман О.С. Воспитатель — детский коллектив./ В кн. Газман О. С. Неклассическое воспитание: От авторитарной педагогики к педагогике сво
боды. М., 2002.
9 Газман О.С. Коллективное творческое. Рассказ о том, как родилась и развивалась методика коллективного творческого воспитания./ Учитель
ская газета от 17 декабря 1987 г.
10 Шмаков Сталь Анатольевич — (1931–1998) российский писатель, ученый, педагог. В 1989 году заведовал кафедрой теории и методики вос
питательной работы, социальной педагогики ЛГПИ (г.Липецк).
11 Сбор “Содружество” сопровождался двумя группами поддержки: “ГРОБы” — группа обеспечения и “КОТы” — команда организаторов твор
чества.
12 Хилтунен Валерий Рудольфович — известный российский журналист, писатель. В 1989 году корреспондент “Комсомольской правды”. Под его
началом в школьном отделе “Комсомолки” готовилась рубрика “Алый парус”.
13 Адамский Александр Изотович — в 1989 году корреспондент “Учительской газеты”, один из лидеров московского общественно педагогиче
ского клуба “Эврика”. На сборе “Содружество” руководитель аналитической группы.
14 Термин Д.Ю. Короля.
15 Колмановский Александр Борисович — психолог, педагог. В 1989 году воспитатель в экспериментальной “Школе «Самоопределения» А.Н. Ту
бельского”.
16 Турчанинова Юлия Иосифовна — в 1989 году доцент кафедры педагогики и психологии Республиканского института повышения квалифика
ции работников образования, г. Москва, член команды О.С. Газмана.
17 Погребенский Вячеслав Ильич — в 1989 году доцент кафедры педагогики и психологии Республиканского института повышения квалификации
работников образования, г. Москва, член команды О.С. Газмана.
18 Поляков Сергей Данилович — в 1989 году заведующий кафедрой педагогики и психологии Ульяновского института повышения квалификации
учителей, кандидат педагогических наук, член команды О.С. Газмана.
19 Цитируется фрагмент выступления руководителя оргкомитета, секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Валерьевича Цыганкова.
20 Гусаковский Михаил Антонович — философ, теоретик образования. В 1989 году доцент кафедры философии Гродненского государственного
медицинского института, кандидат философских наук, член команды О.С. Газмана.
21 Селезнев Геннадий Николаевич — российский общественный деятель, в 1988–1991 гг. — главный редактор “Учительской газеты
гда появляются после.
И второе. Описание динамической реальности, практики в
целом требует особого языка, отличного от привычных научных
дефиниций, фиксирующих статические отношения. Бурдье назы
вал эти специфические понятия “практическими концепциями”.
Педагогика, к сожалению, будучи ориентирована на теоретичес
кие образцы научности, часто оставляет без внимания действен
ный план. Когда же предметом описания становится беспреце
дентное действие, то концептуальный дефицит возрастает вдвой
не. В результате угроза сведения нового к известному становится
вполне реальной. Немота Газмана оправдана стремлением пре
одолеть гравитацию опыта, желанием выйти за пределы обычного.
И он сумел это сделать, но сделать поступком.
Вначале было дело.
Письмо авторам
|
