У Кордонского - вводка и поводы
Загадки альтруизма
В интернете возник совершенно неожиданный всплеск интереса к тематике нашего сайта. Он (всплеск) располагается как минимум в двух ЖЖ — здесь, здесь, и здесь. Счет комментов там идет уже на сотни. (Не исключаю, что есть где-то и в других местах, поисковики не очень-то качественно ищут по ЖЖ).
Поводом для дискуссий послужила сначала статья (с нашего сайта) Михаила Говорухина «Альтернатива или Зачем нужны «неформальные» организации?»*; затем статьи Валерия Хилтунена «Молчание ягнят» и Ричарда Соколова «История коммунарства».
Но дискуссия очень быстро вышла за рамки поводов. Эта группа жежешников — люди образованные и умные, перешли на высокий уровень обобщений: «Что такое альтруизм?» и «Какая мерзость это ваше коммунарское движение!»
— ...коммунарское движение) по очень многим судьбам прошлось, как танком.... ...эта игрушка оказалась по факту не такой уж безопасной. Красивой, интересной, но — жуткой по последствиям.
— ...данная социальная технология (я говорю ТОЛЬКО о коммунарстве) реализуемая через вот такую систему с заданым альтруистическим вектором — ДИКО ОПАСНА. Для людей. Для тех, на кого она направлена.
— Ох, какая удивительная мерзость и сколько вранья в этих «альтруистических» манифестах! Какой охрененый несъедобный фальшак!..
— Опасность в том, что этот дикий текст прочтут те, кто не умеет самостоятельно работать с информацией, и ещё одним калекой на земле станет больше...
Для меня факт возникновения этих дискуссий загадочен.
Почему вдруг? Раньше такого не наблюдалось. Или мы не заметили? Кто подскажет?
Почему именно коммунарское движение, которого давно уже практически не существует (за исключением нескольких локальных реликтов)? Оно представляет собой интересный лишь для исследователя эпизод истории русской педагогики. На нашем сайте коммунарскому движению посвящено лишь 4% содержания.
Впрочем, участники дискуссии вряд ли согласятся с таким подсчетом. Они приводят в обвинительных речах случаи, происшедшие в других молодежные объединениях, тем или иным образом относя их к разряду коммунарских или альтруистических. Что еще больше приближает дискуссию к тематике нашего сайта — молодежные неформальные объединения вообще, а не какое-то одно в частности.
Когда Вы, читатель, прочитаете эту статью, дискуссия уже может и закончиться, а может и разрастить, а может и вообще исчезнуть из интернета. Всяко, может быть. Как бы там ни было, что произошло, то уже произошло.
Мы благодарны LJ user'у division___bell, который начал дискуссию, ее наиболее активным участникам LJ user'ам knjazna, igorzhukov, teralyn, tishtar_, fischdottir и другим. Высказано очень много интересной информации к размышлению.
А также заранее благодарны тем, кто укажет нам места других дискуссий на эту тему и выскажет свои версии ответов на сформулированные выше загадки.
К сожалению, форумы на нашем сайте не так комфортны, как ЖЖ. Можно конечно, писать и в них, но можно и включаться в ЖЖные дискуссии.
http://www.altruism.ru/sengine.cgi/13/33
*http://altruism.ru/sengine.cgi/5/5/3
Михаил Говорухин
главный редактор сайта «Альтруизм» www.altruizm.info
Альтернатива
или
Зачем нужны «неформальные» организации?
Идеальное общество — такое, принципы которого находятся выше него, а не в нем самом.
(Михаэль Лайтман)
Человечество, на протяжении своего развития, претерпевало множественные изменения своего взгляда на окружающий мир. Когда-то, это был взгляд загнанного зверя, в самом первобытном своем проявлении, боящегося молнии, ветра, солнца и луны, мороза и диких зверей. Потом сменился на более осмысленный взгляд — человека, который не боится уже сил природы и даже стремится ими управлять. Тот же путь прошло и отношение человека к своему обществу. То, что человек, «общественное животное», знает каждый школьник, и в разные времена задачи у общества были разные. В первобытном обществе, людей в основном объединяло одно — выживание. В последствии акцент главной задачи сместился от выживания с помощью «себе подобных», к личному обогащению за счет общества и желанию влиять на него.
Сейчас общество представляет собой весьма непредсказуемую смесь из разных направлений своего воздействия на человека. И главное отличие нового общества, это возможность каждого члена влиять на свое окружение, чего раньше никогда не было. Во все времена такую привилегию имели только цари и их министры. Сейчас каждый способен влиять на весь мир, современные СМИ позволяют делать это с легкостью, и многие используют эту возможность довольно успешно.
Но зачем это человеку? Может быть, нам не стоит пытаться изменить этот мир, ведь все не так плохо. Уже есть общество, в котором человек начал свою жизнь, что же еще ему нужно?
Углубимся в теорию. Что толкает человека на объединение с другими людьми, начиная с первобытных кланов и до наших дней? Ответ очевиден: поиск и получение максимального удовлетворения от жизни, проще говоря, погоня за наслаждением. Это основной фактор в жизни любых объединений, от самых примитивных до ультра-современных. Различие есть только в материальном облачении самого наслаждения, которое меняется с возрастанием уровня развития общества, становясь все более изощренной. Но тяга к эгоистическому наполнению себя всегда остается неизменной.
Но ведь общество влияет на человека с самого рождения, воспитывает его и вбивает в голову все свои понятия долгие годы, пока человек не повзрослеет, откуда тогда тяга к перемене общества, в котором ты родился, воспитывался, и живешь?
Ответ прост: все тот же эгоизм заставляет человека искать новые пути наполнения своих желаний, которые постоянно проявляются в нем с новой силой и скоростью, намного большей, чем во всем обществе в целом. И человек, ощущая этот дисбаланс и нехватку наполнения, стремится уйти из этой среды, которая тормозит его развитие, т.е. развитие его желаний. Но, будучи не в состоянии осуществлять свои желания в одиночку, потому что почти все желания современного человека можно осуществить только с помощью окружения, он ищет единомышленников или, проще говоря, «свое общество».
Так возникают разные кружки, группы, клубы, партии, объединения, которые в той или иной мере удовлетворяют потребности своих членов и в меру надобности контактируют с другими, себе подобными организациями и внешним миром.
Это есть не что иное, как попытка создания модели нового мира для отдельной группы людей. Мира, соответствующего их желаниям получить наслаждение.
Но здесь возникает одно очень важное дополнение. Любое сообщество не может существовать без каких-то правил, которые регулируют отношения между членами этого сообщества. И, как правило, это рамки, которые смело можно назвать «альтруистическими законами», которые говорят, как каждый должен себя вести по отношению к другим. И возникает парадокс: человек стремится вырваться из одних рамок, в которых тесно его эгоизму, чтобы тут же попасть под другие, которые зачастую бывают еще более жесткие, чем предыдущие. Причем, чем «неформальнее» организация, тем жестче и на первый взгляд «альтруистичнее» отношения внутри неё. Любая мафиозная бригада или террористическая ячейка, прежде всего, ценит преданность и готовность отдать все за свою организацию, любой боец спецназа ставит жизнь товарища выше своей. То же самое есть во всех политических партиях и крупных фирмах, то есть везде, где пытаются объединить людей в сильную команду. И многим эти правила нравятся, можно даже сказать именно это и нравится людям в таких организациях. И уже неважно, каков конечный продукт этого объединения, людям нравиться сам процесс, происходящий внутри.
Потребность в таком объединении и альтруистических действиях изначально заложена в человеке, также как и эгоизм. Современные исследования доказывают, что только кооперация и биоценоз являются движущей силой эволюции, а не как не конкурентная борьба. Эти доказательства полностью сводят на «нет» знаменитую теорию Дарвина о происхождении видов. Именно подсознательная тяга человека к совершенству через объединение с себе подобными, тяга к созданию совершенного, единого организма, приводит к созданию различных объединений.
Почему же тогда благое в своей сути действие приводит к таким печальным результатам, как терроризм, беспричинная ненависть, война? Почему удел многих таких организаций это насилие и откровенный фашизм? Почему они не способны действовать самостоятельно, а становятся марионетками в руках политиков и спецслужб, а те, которые еще не стали таковыми, полностью не способны увлечь за собой людей и влачат жалкое существование, близкое к полной смерти?
Причина этого в неспособности человека на истинный альтруизм. Хотя у человека существует подсознательная тяга к альтруизму и объединению с другими на этой основе, эгоизм — как суть человека, неприемлет альтруизм как полную противоположность себе. И всегда человек, прежде всего, хочет получить свою выгоду, и ради этого даже способен на якобы «альтруистические» действия, при этом оставаясь эгоистом. Как только возможность получения выгоды пропадает, человек теряет всякий интерес к дальнейшим действиям.
Поэтому, любая организация, будь она формальной или наоборот, это просто новая форма получения удовлетворения для определенной группы эгоистов и тех, кто за ними стоит, и ничего более. И какими бы красивыми не были их уставы и лозунги, они не способны дать миру ничего нового и не смогут уменьшить страдания людей. Наоборот, еще больше разжигается ненависть и нетерпимость к ближнему, и этому не будет конца, пока ими правит эгоизм. Только изменив свое отношение к миру, и поставив перед собой новые цели, в которых не будет эгоистической основы, а только намерение на избавление от эгоизма, мы сможем создать действительно новое общество, поистине «неформальное», свободное от любых форм эгоизма. Общество, в котором не будет места для страданий и ненависти, где между словами Я и МЫ будет стоять знак равенства.
Надеюсь, это время уже не за горами. Все зависит от нас.
**http://www.altruism.ru/sengine.cgi/5/22/2
Валерий Хилтунен
г. Москва
Молчание гордых, или
Записки на полях Книги-чуть-мертвых, но пока еще, к счастью, живых
У Крапивина в песне пелось "Горьким горнов молчанием будет песня пропета всем сгоревшим отрядам, маленьким кораблям". Мы всегда поправляли: "ГОРДЫМ... молчанием".
B одной сельской школе ребятишки, воодушевленные учителем истории, затеяли писать Книгу Мертвых. Собрать информацию обо всех своих раскулаченных, раскуроченных, в лагерную пыль превращенных земляках... Наверное, это полезная и даже благородная задача - надо будет им помочь. Правда, я бы сакцентировал внимание не только, а может, и не столько на политических и военных событиях, а совсем на иных событиях.
Но если бы за дело взялись не мылыши-клопыши, а даже какой-нибудь очень солидный институт, он вряд ли сумел бы вписать в такую Книгу Мертвых грамотные главы о судьбе тех знаменитых когда-то неформальных объединений, которые поначалу расцвели бурным цветом, а потом как бы и отпали за ненадобностью и с изменением климата. Будто какой-то странной болезнью заболели - может быть, той же самой, от которой вымерли и динозавры...
Впрочем, в древних книгах сказано, что все человечество - это плод досадного космического недоразумения, в результате которого наши обезьянистые прапрапрапрабабушки подцепили нейровирус, выразившийся в резком увеличении их мозговой массы с попутным возрастанием невероятной агрессивности. Так что одной маленькой болезнью больше, одной меньше - на фоне вялотекущего общего страшного заболевания это не очень-то и заметно, как насморк или легкая сенная лихорадка. Но жить-то нужно и на сене...
На самом-то деле будущее ковалось вовсе не на горластых съездах, а в подвалах и цоколях.
Цокольный период развития Новой Педагогики продолжался не очень долго, да и шел какими-то рывками, конвульсиями. По каким-то неведомым законам активность неформалов то нарастала, то так же быстро спадала. Я застал "коммунарскую волну", которая поднялась в конце пятидесятых, достигла пика в середине шестидесятых, а потом медленно сошла на нет. Некоторые полагают, что тут дело в хрущевской оттепели, может быть, может быть. Но тогда я с трудом могу об'яснить происхождение следующей волны - ровно через двадцать лет, в конце семидесятых, примерно с такой же силой - движение семейных клубов. А с началом перестройки, когда, казалось бы, энтузиастам и карты в руки, вдруг эти клубы, ассоциации начали тихо загибаться и постепенно сошли на нет.
Впрочем, совсем уж на нет андеграунд никогда не сходил - до сих пор в разных концах страны я встречаю объединения, ведущие свое начало еще в коммунарских пятидесятых, кое-как теплится жизнь в семейных клубах. Но все это как будто маленькие лужицы, оставшиеся от пересохшего океана.
И я вовсе не удивлюсь, если ровно через сорок лет после рождения КЮФа - праматери клубов коммунарских, то есть в 1999 году, выплеснется из никому не ведомых лабораторий некое новое движение, и переживем мы его всплеск, пик, а потом будем уже в 2006 году недоумевать - куда же все это делось?
Тут какие-то другие законы, а не политика. Может быть, в глубинах ноосферы ведется некая шахматная игра Добра и Зла, и по взаимной договоренности одни десятилетия считаются черными, другие - белыми.
Мы-то сейчас явно находимся во глубине какой-то жуткой ямы, когда никого и ничего. Но примерно такая же тоскливая яма помнится мне в 75-м, 76-м, а уже в 79-м я захлебывался от восторга, видя десятки и сотни Человеческих Лиц - на пущинских полуподвальных с'ездах, на необитаемом острове на Ладоге, в заброшенных Милозерках...
Громко время цокало по ступеням Цоколя. И дощелкалось.
Фактуру по истории неформалов мало кто собирал.
Разве лишь методички всякие созидались, но и они давно уже повыдохлись, потому что мало кому нынче стукнет в голову идея играть в политбои да устраивать операцию "Книгу Ленина в каждый дом". Если только "Книгу Горбачева /Ельцина, Руцкого, Хасбулатова/ - в каждый сугроб". Всем все надоело до чертиков, об'евшихся горькой редьки. Впрочем, как сказал однажды бывший пресс-секретарь президента, тоже, кажется, вышедший из неформалов, мы нынче на другой овощ похожи, а именно, на царицу полей капусту, причем дважды сваренную - вроде и продукт, а гадость невероятная.
Один подраненный энтузиаст неформальной педагогики горше всего сожалел не о годах, которые ему довелось провести в местах отдаленных и не очень, а о том, что чужие глупые лапы разорили всю его "научку". Стога черниленных бумаг, из которых когда-нибудь вылупилась бы внятная рукопись про то, как выжить нетаким подросткам, тем самым, которые чаще других намыливают вервие простое. Наверно, соль земли и генофонд человечества и составляют эти нетакие - не все ведь, к счастью, сводят счеты с жизнью в ранней юности, некоторым удается проволочиться до 37, а то и до 54. И вы знаете, за что посадили этого несостоявшегося нобелевского лауреата? А за то и посадили, что собирал в свой цоколь нетаких и разговоры с ними вел о темах запретных, щекотливых, скользких. Вот и поскользнулся себе...
Что и требовалось доказать, а доказав - его примерно наказать, а всем прочим - указать. А бумажки - сжечь. Чтобы не думал, что это негорючая рукопись будущей монографии, а то еще захочет претендовать на Нобелевскую... Я когда рассказал на Западе, ЧТО было разорено, хватались за сердце не только педагоги, психологи, но и - бери выше - дзен-мастера из гималайских пределов. Господи, причитали они, ну до чего гениальна эта страна идиотов, нам бы хоть чуточку ваших мозгов...
Именно в этих неформальных структурах хоть как-то теплился тот эксперимент, который зарубежная психология, психотерапия, эзотерика вели открыто, размашисто, щедро снабжаемые и спонсорами, и государством. Нас выручало то, что русский разум всегда был шире... Коммунары на бесплатных своих сборах методом тыка добрались до тех же технологий, что родились у американца Эрхарда на его ЭСТ-тренингах, вход на которые никогда не стоил меньше пятисот долларов с носа. Пожалуй, только неформалы и могли понять, что такое талдычит этот чуть странный, но, в общем, гениальный американец про Большие Группы, в которых только и реальна переделка души человеческой. Школа стонала оттого, что классы - велики, что невозможно дойти до каждого, когда перед тобой сидит сорок человек, а он уверяет, что нужно 250, и никак не меньше. Коммунарские коллективы всегда имели дело именно с Большими Группами. Но об этом - в другой раз...
Знакомый биохимик сказал, что проблемы старения и даже отчасти бессмертия все эти годы мешал ему изучать препротивный старикашка из областного вивария. Ему было лень мирить сильно угрызавшихся юных мышей с их пожилыми коллегами во вверенных ему клетках, и он глушил стариков палкой в их день рождения: как стукнет мышу девять месяцев, так ему по башке и стукнется... И интеллигент опять оставался без необходимого экспериментального материала, и вновь отодвигался день, когда человеки разгадали б секрет своего физического бессмертия.
Образ этого старого консерватора, стоящего на страже обскурантизма, раньше не давал мне покойно уснуть вечерами, но потом я осознал, что все действительно разумно. На черта нам, нынешним, физическое бессмертие? А если бы тот, из посаженных, ребячий комиссар, и впрямь доковырялся бы до рецептов массовой гениальности, куда бы мы нынче их дели, нетаких, если бы их стало не доля процента, а все 99? Неуправляемых, гордых, не сильно внушаемых...
Гений ведь тогда хорош, когда его можно потихонечку приспособить к потребностям массы, а тут поди разбери, где масса, где касса.
Ребячьи комиссары были, конечно, неробкого десятка. Но и у них были предел, запас и внутренние рамки. Первым из КЮФа эвакуировался Иванов, поняв, что он выпустил из бутылки джинна, с которым ему не совладать. Игорь Петрович был великим человеком, это теперь ясно. Но и страна ему досталась еще та... Не в смысле, что та эпоха - не думаю, в наше зигзажное время ему вряд ли удалось бы сделать больше, а в иную какую державу он не хотел уезжать. Трагическое противоречие - с умом Россия не поймет, но и там, за океаном, - горе...
Впрочем, я бы не очень сильно причитал по поводу того, что многие талантливые неформалы отчалили на Запад. Тут ситуация примерно та же, что и с "философским пароходом", который семьдесят лет назад сильно оскудил Россию на мозговые извилины, но все, что писали эти спасенные люди, все равно ведь вошло в духовный оборот человечества, да и России. В то время, когда появился заказ - что бы отцы наши делали с книгами русских мистиков в котлованах Магнитки или на строительстве Днепрогэса, ныне зарубежного? А кто не уплыл тогда, укрылся в областях, которые недоумками из правящих партий всегда считались наименее опасными, а потому и простреливались не так тщательно, реже. Сколько людей укрылось от тогдашнего прореживания в педагогике, театре, детской литературе, прикидываясь совсем не тем, кем они были в действительности...У мирных ученых, всю жизнь изучавших наследие великого будто бы педагога Макаренко, последние волосы бы встали на голове дыбом, если бы им доложил, в каких потаенных галереях европейского мистического андеграунда я видел портреты Антон-Семеновича. Ну и хорошо, что ТАК выжил, и по хлипкому чертовому мостику перебросил-таки эстафетную палочку и Иванову Игорю Петровичу, и Иванову Порфирию Корнеевичу, и прочим Ивановым, Петровым, Сидоровым, которые и знать-то порой не ведали, в какую неожиданную колесницу впрягли их судьба и эпоха.
Кстати, эта "переброска генофонда" вполне успешно продолжается и нынче. Я не думаю, что тем неформалам, которые нынче влачат свое спокойное существование в городе Колорадо, штат Денвер, или пишут свои бесконечные грантовые диссертации, кочуя от Мюнхена до Токио, не надоест рано или поздно заниматься чепухой. Ну или в детях их проснется тоска и по России, и еще по чему-то такому, что передается лишь генами и еще более глубокими путями, но не словом...
Очень многие из бывших руководителей неформальных клубов стали журналистами и писателями. А кем им еще было стать? Монахами? Так им в любом монастыре было бы тесно, потому как они уже прикоснулись к чему-то такому, что всех религий древнее и глубже...
Иногда они пишут талантливые статьи и книги - но это книги о другом. Пока еще никто и никогда не сумел внятно сформулировать - что же именно происходило с людьми там, на коммунарских сборах шестидесятых, в экспедициях семидесятых, лагерях и деревнях ИКСО в восьмидесятых.
Так что и мне, в общем, вполне простительна эта невнятность.
С умилением наблюдаю за попытками нынешних политических партий и движений создать себе молодежные, детские структуры. Идет потрясающе зеркальное повторение тех азов и задов, которые мы проходили полтора поколения назад. И ничего-то у них не получится и у правых, и особенно у левых. Потому что правые умеют хотя бы спекулировать на идее братства и общности, хотя их общность - это из другой оперы, не к нашей нынешней теме.Так что скорее всего почти все партии лажанутся со своей сменой и вымрут без свежей крови, и тогда, глядишь, по-над Родиной нашей смолкнут и пальба, и крики, и снова будет слышна колыбельная песня. И тогда, может быть, я сумею снова добраться до всемирного Музея Колыбелей, который открыл в своем частном доме пожилой абхазец, решивший войти в историю с этого, не очень обычного хода. Боюсь только, как бы дом этот, в окрестностях Гагры, однажды зимним вечером не разбомбили бы за эти годы гады какие-нибудь военизированные.
Кого-то мы уберегли и как эстафету передали в тот мир, где наших городских сумасшедших немедленно сделали президентами всяких международных ассоциаций и ректорами академий, зачтя им за незащищенные диссертации их каверзные муки и радости на нашей пригрешной земле.
Та простота, что хуже воровства, всегда была свойственна душам бесхитростным, прямым - как штырь, как столб телеграфный.
Они ведь благими намерениями руководствуются, когла отстреливают белых ворон, а заодно и первых ласточек каких-то не очень понятных явлений и норм. Они кричат "Не навреди!" - забывая, что худщий вид вредительства - это когда ты режешь серпом по будущему, кастрируя его и пытаясь загнать в прокрустово ложе привычных норм.
В юности у меня было две школы. С годами я все более ценю уроки той, второй, бесшабашной...
Если бы не было ее, я бы сдох в одночасье, выветрился, давно бы уже извел все мыло на эти чертовы вервия. Потому что все то, что сообщили мне потрясающе профессиональные учителя мои из девятой петрозаводской, очертили мне рамки, за которые - ни ногой, ни рукой, ни взглядом. А там, за околицей высокой культуры, и таились и жизнь, и прорыв...
Каждый волен составить математическую модель своей культурности - чего я успел натворить, какие старые образцы поломал и выбросил на свалку истории, содержание скольких тысяч книг присвоил и в ком посеял томление духа и серых извилин, чтоб мозг не заизвестковался раньше времени и сердце не утонуло в жире...
Я думаю, что цокольная "система дополнительного образования" была естественной реакцией на школьную непропорциональность, частичность.
Клуб - явление живое. Рождается, старится, умирает. Переживает кризисы - примерно те же, что и семья.
Последние годы ленинградского КЮФа - одного из самых замечательных детских коллективов послевоенной Европы - у стороннего наблюдателя порой вызывали ироническую усмешку. На ежегодных днях рождения парадный строй коммунаров представлял собой все более странное зрелище - сотни и сотни "ветеранов" и ма-аленькая такая кучка новичков, которые все реже бунтовали против не ими придуманной, но столь замечательной сказки. Где человек человеку брат, где каждое дело - творчески и ради счастья людей, ну а дальше каждый может прочесть в той книжке, которая ему по сердцу ближе, - в Евангелии или в Моральном кодексе коммуниста. Человечество, в общем, всегда было достаточно лениво для того, чтобы сочинять по простому поводу какое-нибудь уж очень избыточное количество текстов. Чего мудрить-то, если все в конечном итоге сводится к девяти главным словам и трем базовым понятиям...
В предсмертных бумагах Ауробиндо сказано, что каждый народ подарит общечеловечьей семье то, в чем он более всего силен.
Россия не сильно кумекает в свободе, и эксперименты ее с равенством тоже мало убеждают. Россия - это не я талдычу, а Ауробиндо - потому и стоит послушать, живет и мучится для другого. Для того, чтоб "из всех идей идею БРАТСТВА ненароком нам не проглядеть", печальным представителям рода двуногих безрогих без перьев и с мягкой мочкой уха (именно так, говорят, звучит классическое определение Хомо Сапиенс в древних учебниках космической зоологии).
Про Ауровиль разговор особый. Это, конечно, лучший из учебных центров планеты - но для тех, кто умеет учиться.
А кто на жизнь не умеет смотреть через призму поэзии, тому туда лучше и не соваться.
Кончится разочарованием и ахом, поместят вас поначалу в пальмовую хижину, которая лишь поначалу вызывает симпатии, а потом как кусит вас местный таракан размером с французского бульдога, запричитаете...
Скажу лишь, что мне там было легко именно потому, что была в моей юности та, вторая школа, где не учили английскому, зато учили каким-то неясно-сумбурным предметам... Они и сгодились. Хотя, конечно, и первой школе - ничего, кроме спасибо. Об учителях и мертвых - или хорошо, или никак.
Вторая школа, надо сказать, и не мешала, и не помогала первой. Они существовали в каких-то ортогональных измерениях, связанные лишь нашей наивной детской клятвой - всем до одного получить золотую медаль, чтобы ни учителя, ни родители повода малейшего не имели цепляться к клубу, запрещать нам бесконечные наши походы и выезды... В десятом классе я прогулял, кажется, примерно половину всех учебных занятий - смешно было бы жертвовать ради какой-нибудь химии поездкой к друзьям на Урал... Смешное было время - мы умудрялись самостоятельно зарабатывать себе на поездки из Карелии и в Свердловск, в Ленинград, в Ульяновск - где вы, тогдашние цены, да и городов-то теперь этих как бы и нет уже больше...
А с республиканской олимпиады по химии мы сбежали втроем - что с того, что нам уже светила победа. Нам светила другая звезда, светила поездка в детдом, где нас ждали поленницы дров и спившийся, но еще добрый директор, который все приговаривал "Дорогие вы мои...". Господи, неужели все это было в моей беспутной жизни... На дальней станции сойду... трава по пояс. А нынче... На дальней станции сойду с ума под поезд...
В Ауровиле я не остался, хотя давно уже не боюсь ни тараканов, ни французских бульдогов, ни бельгийской сумы, ни непальской тюрьмы, ни воров в законе, ни розенкрейцеров, не говоря уже о вальдорфских педагогах, хоть они и состоят, по компетентному мнению патриарха, в дружбе с дьяволом. Сын за отца не отвечает, безрогие за рогатых - тоже.
Богат и славен русский язык, а еще - предельно коварен. Слово "мертвец" относится к разряду одушевленных, а "страна" - тут еще подумать надо, разное про страну эту говорят.
Или вот возьмем, к слову, понятие "чуть живой" - и выпишем к нему слова из синонимического ряда: невеселый, нерадостный и даже неизлечимо болезненный.
А теперь поменяем: пусть персонаж наш будет "чуть мертвый". Тогда и синонимы все заменятся на самые что ни на есть антонимы. Был наш "чуть живец" невеселым, а "чуть мертвец" соответственно улыбается во всю свою безболезненную физиономию, и ручкой приветственно машет.
Так что не все, дорогие, еще потеряно?
Чуть-чуть еще - и гнутся шведы, и близок, близок день победы. Боже, что это мы всех гнем и угнетаем?
Не продуктивнее ли снова склониться над этим розовым чудом, сопящим в своей колыбели... Только детские книги читать, только детские думы лелеять... А если и голосовать за президента, то за такого, у кого в голове мысли выстраиваются не в хаотическом танце, а в верном порядке вещей и приоритетов: детство, отрочество, юность, душа, экономика, плаха... И никак не наоборот.
***
http://www.altruism.ru/sengine.cgi/5/22/7
Р.В. СОКОЛОВ
ИСТОРИЯ КОММУНАРСТВА: РЕТРОСПЕКТИВА И ПЕРСПЕКТИВА
В КОНТЕКСТЕ ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Термин "коммунарство" иногда употребляют как синоним термина "коммунарское движение". Но анализ употребления этого термина разными авторами показывает, что "коммунарство" отражает широкое социокультурное явление, в котором то, что обычно называют "коммунарским движением", является лишь одним из его проявлений. Начнём с термина "коммунарское движение".
По поводу того, что принято называть "коммунарским движением", существует несколько опубликованных версий. Они значительно различаются, ибо их авторы рассматривают это явление с разных позиций.
Общее в них лишь то, что всегда фигурируют "Фрунзенская коммуна" (КЮФ) - сводная пионерская дружина, созданная весной 1959 г. при Доме пионеров Фрунзенского района Ленинграда, - и её последователи - "коммунарские объединения", среди которых непременно присутствует "Клуб юных коммунаров" (КЮК), созданный по примеру КЮФ журналистом С.Л.Соловейчиком при газете "Комсомольская правда" в самом начале 60-х гг.
Некоторые авторы (те, кто видит в "коммунарстве" явление сугубо педагогическое) начало движения относят к более раннему времени (1956-1959 гг.) - периоду создания И.П.Ивановым (в то время работавшим научным сотрудником в Ленингадском НИИ педагогики) "Союза энтузиастов" (СЭН) - кружка пионервожатых и учителей, которые искали средства совершенствования коммунистического воспитания, в том числе улучшения работы пионерских коллективов, "формирования юных общественников и организаторов".
По поводу того, когда начался "спад" в движении, закончилось ли оно в 60-е годы или продолжается и поныне, какие социально-педагогические явления в "детском движении" и в "молодёжном движении" последующих десятилетий можно считать "последействием" (термин И.П.Иванова) коммунарского движения, существует множество точек зрения. Мы придерживаемся мнения, что коммунарское движение в "узком смысле" (как движение организаторов "клубов ЮК") закончилось в 60-е гг., а в широком смысле (как движение последователей А.С.Макаренко и И.П.Иванова, начавшееся в 30-е годы) продолжается и в наше время.
Массовость этому движению и "новый импульс" придала деятельность "коммунарских объединений", созданных И.П.Ивановым, который, отталкиваясь от мысли Макаренко о том, что на смену "труда-работы" должен прийти "труд-забота", стал пытаться создавать "коммуны" не на основе "производительного труда" ("школы-хозяйства", как это было у А.С.Макаренко), а на основе любой "общественно-полезной деятельности", которая может быть осознана детьми как "забота об улучшении окружающей жизни", "дела на пользу и радость" "близких и дальних друзей".
КЮК к середине 60-х гг. имел десятки крупных и сотни мелких "секций" в разных городах страны. Этого удалось добиться не только публикациями газетных очерков о КЮФ и первых её последователях.
Газета выступила не только пропагандистом, но и организатором. Во-первых, она объявила о создании юношеского клуба при газете, регулярно публиковала "задания", по сообщениям о выполнении которых группы ребят получали из газеты удостоверения, отпечатанные в типографии, о том, что данная группа является секцией Клуба ЮК. Таким образом, совершенно "неформальные" компании ребят получали своего рода "охранную грамоту" и шанс признания окружающими в качестве "общественно полезных".
Во-вторых, С.Л.Соловейчик, заручившись поддержкой секретаря ЦК ВЛКСМ Л.К.Балясной (которая, ещё будучи председателем ЦС пионерской организации, награждала КЮФ почётной грамотой), инициировал уникальный созидательный социальный эксперимент на базе Всероссийского ЦК ВЛКСМ пионерлагеря "Орлёнок". Летом 1962 г. в лагере был создан отряд комсомольцев-старшеклассников, в котором было пятьдесят человек, трое из которых - коммунары из КЮФ. Трое вожатых этого отряда тоже были из КЮФ (В.Малов, Л.Балашкова, И.Леонова). Это позволило, как тогда говорили, "окоммунарить" почти весь отряд столь эффективно, что в разных городах ими были созданы "коммунарские секции". Следующим летом (1963 г.) уже 500 старшеклассников встретились в "Орлёнке" с 50-ю коммунарами. Число коммунарских объединений в стране существенно увеличилось. В статье В.Малова и Л.Балашковой, опубликованной в журнале "Комсомольская жизнь", употребляется термин "коммунарское движение". Вскоре в "Комсомолке" появляется "страница для старшеклассников" "Алый парус", в первом выпуске которой была помещена статья "Слово коммунарам!". Страница "АП", по существу, стала регулярным периодическим печатным органом коммунарского движения.
"Орлёнок" больше не проводил "коммунарских смен", но следующим летом (1964 г.) около 200 юных коммунаров по собственной инициативе собралось на "Всесоюзный коммунарский сбор" в г. Братске. Последующая история движения юных коммунаров насчитывает десятки больших и сотни маленьких сборов. Подобные сборы проводятся и в наше время. Другое дело, что на этот счёт не редки суждения: "Федот, да не тот".
Относительно дальнейшей судьбы движения существуют очень разные версии. Авторы одних утверждают, что движение чуть ли не сразу умерло, по другим - существует и поныне и успешно развивается. В подтверждение каждой из версий есть аргументы; всё зависит от понимания того, что такое "коммунарское движение", "коммунарство", что это за явления. "Форма работы" с пионерами и комсомольцами, течение в общественно-педагогическом движении или широкое социальное субкультурное движение.
Приведём самое скептическое из суждений относительно коммунарского движения и его истории (из тех, что нам попались за четверть века). Его следует процитировать, поскольку оно в очень лаконичной форме показывает отношение комсомольской элиты 60-х и 70-х гг. к коммунарскому движению. Ведь это мнение не просто журналиста, создавшего в Липецке военно-патриотическое объединение "Неунываки", а журналиста и "ребячьего комиссара", согласившегося перейти работать инструктором в ЦК ВЛКСМ В.Ширяева.
"Был опыт коммуны юных фрунзенцев в Ленинграде - хорошая школа идейной закалки пионерского и комсомольского актива. Однако создаваемые по её примеру другие коммуны превратились в своеобразные секции внутри школьных комсомольских организаций, противопоставляли себя им, пытались чуть ли не в полном объёме подменять школьный комсомол. Члены секций юных коммунаров, не стараясь улучшать содержание работы школьных комсомольских организаций, огульно критиковали их. Это приводило к неправильному, упрощённому пониманию устава комсомола. Вместо него - свои законы, отличающиеся пустой фразеологией, отсутствием конкретного содержания. Вполне естественно, что эта форма работы умерла так же скоро, как и родилась..." В.Ширяев. Клуб в клубе. М., 1976., с.19).
Если бы "эта форма работы" действительно "умерла", то спустя тридцать лет в АПН СССР вряд ли стали бы проводить расширенное заседание Учёного совета, по итогам которого в Костроме был опубликован сборник тезисов "Коммунарская методика как феномен педагогической действительности" (1989 г.), вряд ли был бы смысл защиты диссертации о коммунарском движении в Карелии и проведение в 2001 г. в Архангельске большой конференции "Коммунарское движение и педагогика сотрудничества: вчера, сегодня, завтра".
И методика, и движение все эти годы как-то существуют и как-то модифицируются.
Но во второй половине 60-х гг. эти феномены оказались в ситуации "неблагоприятствования", "невостребованности" и даже "неприятия" со стороны руководителей многих школ и "местных комсомольских органов". После ряда острых конфликтов и статьи С.Соловейчика "Напишите злую статью" в "Комсомолке" у коммунаров появилась потребность идти за поддержкой в ЦК ВЛКСМ.
Автору этих строк довелось в декабре 1965 г. быть участником встречи в отделе учащейся молодёжи ЦК ВЛКСМ со "старшими друзьями" ряда коммунарских объединений, среди которых были Ф.Я.Шапиро (Ленинград), В.А.Караковский (Москва) и другие. Знаменательно, что приехавший из Минска Э.Герасимович (одиннадцатиклассник, создавший клуб ЮК при редакции телевидения Минска) к участию в совещании "взрослых" аппаратчиками ЦК допущен не был.
Из рассерженных речей "высшего комсомольского руководства" было ясно, что коммунары досаждают своей активностью и многообразием форм жизнедеятельности. Мы поняли, что если коммунарские объединения не захотят в формах, методах работы, символике и атрибутике "причесаться" по образу и подобию ленинградских или горловских коммунаров (опыт которых ЦК ВЛ
Письмо авторам
|
