ЛГ. Гарибян
Источник: Литературная газета, Москва
Дата выпуска: 17.02.1999
Номер выпуска: 7
Автор: Валерий ХИЛТУНЕН
Заглавие: ...И ВСЯ ЖИЗНЬ
Ему 10 лет. Врачи не знают, как помочь талантливому юному художнику
Те искусствоведы, что видели работы десятилетнего Гранта Гарибяна,
утверждают, что такого в мировой живописи не было, да и в принципе быть не
может. Мозг десятилетнего ребенка, его рука еще не готовы к ТАКОЙ технике.
Но факт остается фактом. Работы Гранта "опасно" выставлять среди рисунков
его ровесников - неминуемо возникает подозрение в мистификации... А те
бумажки со стихами и "Теориями" что мама собирает за ним по всему дому,
более похожи на стенограммы богословских и философских споров, лишь
подслушанных и по памяти воспроизведенных этим смешным ушастиком,
внимательный взгляд которого сквозь очки отнюдь не всякий выдерживает...
Может быть, он пришелец, а вовсе не младший сын пианистки Вероники и
адмирала Левона Гарибяна? Брат Гранта, шестнадцатилетний Тигран, например,
тоже человек своеобразный - недавно, например, взялся профессионально
изучать немыслимо сложный венгерский язык, хотя ни в Венгрии, как, впрочем,
и в Армении, семья никогда не бывала. А еще Тигран упорно овладевает
секретами айкидо - борьбы, где нет приемов нападения. В этой странной
квартире на улице Грина вообще никто ни на кого не нападает и все мало
воинственны. Даже папа, сорок два года отслуживший на двух океанах и
командовавший целым пограничным флотом, лишь защищал и охранял... Морской
участок государственной границы, нас с вами, наших крабов... А Вероника вот
уже семь лет охраняет Гранта.
Всех гостей в этой квартире "обнюхивают" дважды. Сначала миниатюрный
пуделек по имени Лорд - на предмет того, хороший ли вы человек. Мама
незаметно обнюхивает гостей по прозаической причине. Если у Вероники
возникнет малейшее подозрение, что вы принесли с собой вирус или аллерген,
не надо обижаться... Дружба дружбой, но служба службой. Мама служит
ласковым, но суровым цербером при Гранте, иначе бы не видать нам этих
картин. Она сурова: для Гранта и шоколад, и сахар, и прочие сладости
непозволительная роскошь... Белки, углеводы ему в большом количестве
противопоказаны. Понятно, что и никто в доме не употребляет продуктов,
чтобы не смущать малыша, так что с семьей этой пуд соли не съешь...
Первый раз страшный диагноз Гранту поставили в далеком Заполярье, в
Мурманске. Врач в областной больнице сказал, что во всех учебниках написано
- с такими симптомами люди больше года не живут. Вероника сказала: "Не
верю!" Она ушла с работы, сфокусировавшись на одном - спасти сына. Только
грустно посмотрела на портрет Нейгауза, который возила с собой по всем
гарнизонам. На Тихий океан муж поехал один - Гранту нельзя было, а папу
назначили командовать морскими силами пограничного округа. Он старался быть
матросам отцом говорят, получалось. Один паренек на вопрос, каких он знает
российских адмиралов, написал, что про Ушакова и Нахимова он читал в
книжке, а вот Гарибяна ему довелось видеть живым.
А он, неверующий, каждый день начинал с тихой молитвы всем богам этого
мира, чтобы в Москве, на улице Грина, все было в порядке. За корабли и
державу он не молился - в том, как организовать службу, он и сам понимал не
меньше бога. Когда кончал школу в Феодосии, сказал одноклассникам, что
будет адмиралом. Над ним посмеялись примерно так же, как над упрямым
маленьким Авраамом, сыном дровосека по имени Линкольн, решившим непременно
стать лучшим президентом американского народа. Адмиральскую тужурку
Вероника ему гладила через двадцать восемь лет после того выпускного. Среди
армян есть представители, наверное, всех профессий и чинов - но адмиралов
было очень мало.
Ах, если бы болезнь можно было победить на полях сражений! Любая бы сдалась
под напором этого волевого и сильного человека. Он поднял на ноги всех
врачей, кого только мог. Те отводили глаза. Тело Гранта, как и его мозг,
сплошная загадка для науки. Про возможную операцию на почках говорят
осторожно - это самый крайний случай. стоит такая операция десятки, а то и
сотни тысяч долларов.
Теперь они все вместе охраняют Гранта. Левой ушел в отставку, приехал в
Москву. Отдал России тридцать лет честного воинского труда, а если с
выслугой, то и все сорок два. Хотя временами бывает противно - если адмирал
идет в штатском, то его оценочно-бдительным оком окидывают милиционеры и
косо смотрят баркашовцы. Что ни говори, а все-таки "лицо кавказской
национальности". Баркашову, конечно, виднее, кому стоит жить в России... Но
какому Богу нужна будет страна, в которой не найдется места Гарибянам?
История искусств практически не знает другого такого случая, чтобы ребенок
десяти лет ТАК стартовал в большой живописи. Как "ястребок" вертикального
взлета.
Возможно, этот прорыв совершился ценой использования каких-то резервных,
неприкосновенных запасов жизненной энергии. Двери, ведущие в эти кладовые,
обычно наглухо заперты и лишь в минуту аварии, паники, сверхнапряжения
ненадолго приоткрываются. Ключи эти второй после Бессмертия клад, которые
единственные и стоят того, чтобы искать в этом мире... Отойди, Баркашов, не
гневи Бога - он не простит тебе и мне, если мы не сбережем этого малыша для
человечества. Во славу России.
Если Грант снимает очки, то человеку, не знающему всей его жизненной
фабулы, и в голову не придет, что с этим словоохотливым мальчуганом можно
обсуждать устройство не только пневматической винтовки, но и всего
мироздания. Он не похож ни на богослова, ни на монаха, ни на
поэта-отшельника. Слушает "Нирвану", а если мама зазевается, все норовит
убежать за дома, к лесу, где летом зачем-то цветут колосья.
Однажды они с братишкой там заблудились, и это был .самый страшный час в
жизни Вероники - она металась по квартире, прижимая к груди Лордика,
который дрожал и смотрел на нее умоляющими, совсем человечьими глазищами:
не уходи, мол. У собак этой нежной породы случаются сердечные приступы...
от одиночества.
Странные дети появляются лишь иногда.
В канун каких-то больших событий. Лет пятьсот назад в канун религиозных
потрясений на площади средневековых городов выходили малыши и начинали
говорить о чудовищно сложных вещах. Может быть, это были пришельцы? Может
быть, и маленький Грант - тоже пришелец?
Да нет, пожалуй... Может быть, земля устала рожать уродов и негодяев, мало
пригодных для сотворчества Богу в его неустанных попытках вылепить из нас
что-то стоящее. Перелом веков, тысячелетий. Русские люди ставили на
перекрестках дорог часовни, чтобы можно было остановиться, оглянуться -
туда ли идешь, человече?
Часовни были пусты, никто не орал с колоколен. Не хочешь - не заходи. Иди
своей дорогой...
Грант - это нечто из области не живописи и поэзии, а - простят меня
искусствоведы каких-то еще более высоких сфер бытия.
Возле этих картин включаются сразу все три тормоза - страх, стыд, совесть.
Вдруг становится страшно, что если это будущая норма, то ты-то, взрослый
самодовольный дурак, чего ж не спешишь натянуть паруса и холсты, почему не
торопишься оставить в наследство потомкам ни одного мазка на холсте, ни
одной строчки... Убогость твоя, суета, разговоры о том, что не стоит
внимания Вечности, вдруг начинают выпирать изо всех щелей и больно ранить.
Подсознательно ощущаешь Гранта камешком в ботинке, который мешает, делает
невыносимой растоптанную и удобно-ленивую обувь... Я хочу, чтобы Грант жил
долго и счастливо. Я верю, что он для многих станет настоящим учителем
жизни, когда вырастет.
- У доброго учителя учиться трудней, - сказал Грант.
- Почему? - спросила Вероника.
- Огорчать не хочется, ответил десятилетний мальчик.
Запись в дневнике. 1996 год. Гранту - восемь лет. Это когда большинство
ребятишек изучают маму, которая моет раму.
"Теория номер два".
Мир это - четыре мира. Небо и землю разделяет между собой вода. А по краям
космос. Если же мир - это четыре части, то рай над - это пятая и шестая
части мира. Мир - это гора, которая поднимается вверх, но падает вниз. Но
потом эту гору поднимает вода, а космос поддерживает. И душа человека, как
эта гора, поднимается вверх, но падает вниз.
Должность должна быть не слишком высокой и не слишком низкой, чтобы не у
били и не смешали с грязью.
Вот зима пришла, а за ней мороз. Птицы улетели в дальние страны, одиноко
стало мне без них".
"Страшнее смерти есть только одиночество. Оно поедает тебя медленно и
мучительно. Как страшна лишь одна мысль о том, что ты полностью оторван от
мира. От этого ты не умрешь, но озвереешь".
"Его душа полна печали и смерть ею не устрашит, он носит крест и меч в
чехле" (мама читала на ночь яро рыцарей)".
"Как неприятно и погано жить средь людей непокаянных". "Саман грустная пора
- бабье лето. Это как последние капли мороженого". "В детстве на Севере мне
очень нравились сопки. Мне казалось, что это самые большие камни в мире. И
мне нравилось, что когда на них забираешься,
можно увидеть причал. И глаза отдыхают, когда видишь море, которое не
колышилось. А корабли как дом. Голову можно задирать так, что упасть можно.
А в море так хочется искупаться! Но нельзя вода минус пять градусов. В
шесть лет я уехал с Севера, но в памяти у меня остались огромные сопки и
причал".
"И вот я вышел погулять, увидел птенца - осиротел, наверное... Домой его
принес, прошло не более месяца - и он расцвел, совсем иным стал. И грустно
мне вдруг стало - пора, наверное, ему летать! А как его научить - не знаю.
И год прошел, а он у меня живет... Кончина жизни скоро, но не поет - а
почему? Я это не пойму".
Капля за каплей. Осень пришла. Холодная, но чувствуем себя счастливыми.
Кому-то нравится эта пора. Кому-то - нет. Но есть одно, что все уважают в
осени, - чистота ее слез.
"Люблю синюю тень от белого снега - такой она бывает в очень яркий
солнечный день.
И на картинах Петрова-Водкина. Он очень любил этот цвет - увидел однажды,
как машина отбрасывает синюю тень".
Два рисунка. Мозг человека, который тупой. И мозг человека, который умный.
Чертеж изобретения. Каким должен быть зоопарк, чтобы звери были видны
только с хорошей стороны.
"Моя Царевна-Лебедь. Нежное пронзительное лицо, голубовато-белоснежные
крылья".
"Демон поверженный, лежащее еще полуживущее тело с крыльями красного и
голубого цвета".
... Мамочку хвалю... Рука доброго человека.
Учителя приходят к Гранту по расписанию - он на индивидуальном обучении.
Режим щадящий, от эмоционального перенапряжения надпочечники начнут свои
фокусы по вымыванию микроэлементов из организма. Шутить с этим, конечно,
можно, как и происходит в наших обычных школах. Но не в случае с Грантом.
Отпущенный врачами год прошел, другой, третий. Диагноз по-прежнему висит
над семьей дамокловым мечом. Грант про диагноз не знает, только почему-то
очень и очень торопится жить...
Грант не любит белого цвета в одежде, наверное, потому, что он напоминает
халаты врачей. Мама ничего не сказала Гранту по поводу диагноза и
предсказания, но он ведь не по годам умен... И он почему-то очень хочет
побыстрее стать седым...
В картинах Гранта иногда прорывается что-то совсем не детское, и тогда мне
становится страшно. Будто это мне подмигивает черный ангел.
"Мне кажется, что хороший художник должен чувствовать свою работу, он
должен чувствовать ее лицо. Ее взгляд. И ее мысль. Он должен чувствовать не
только холст и подрамник, но и душу работы. Если он рисует цветок, значит,
он должен чувствовать цветок. Художник никогда не одинок. Рядом с ним
всегда его работы и рисунки. У него есть кисть и карандаш. У него есть
холст и рама. У него есть мольберт. Но главное у него есть рука, которая
пишет эти картины. У него есть мысль, что самое главное".
Я хочу, чтобы он писал дальше. Кистью на холсте, пером по бумаге. Меня
током бьет от его картин. И я чую, как на обрывках его промокашек уже слово
за слово выстраиваются главы той книжки, которую не стыдно будет подарить
от нашего века - грядущему. Жили вот мы себе жили в растерянности, не зная,
будут ли вообще потомки вспоминать наше глупое время, а тут нате вам,
маленькое вразумительное чудо, как бы грант от будущего - глядишь, да и
выживем, протянем гордо руки внукам: не зря мучились, а вы там в своем
третьем тысячелетии подите-ка попробуйте создать такое же чудо... Я вам
настоятельно советую - если есть у вас такая возможность, свяжитесь с "ЛГ",
закажите эту уникальную выставку. Грант НЕ приедет, но картины его,
видеозаписи диалогов - это мы вам гарантируем.
И давайте думать всем миром, чем и как мы можем помочь родителям этого
дитяти человеческого, чтобы он жил долго и счастливо.
Рентгеновские снимки меж стихов. Я не вижу, что там, не хочу...
Для тех, кто хотел бы принять участие в судьбе Гранта, контактный пейджер в
Москве 3332010 для аб. 35656.
Письмо авторам
|
