Литературная Газета. Ковродел в тюрьме
Источник: Литературная газета
Дата выпуска: 09.06.1999
Номер выпуска: 23
Заглавие: Тюремная радуга
http://aafnet.integrum.ru/artefact3/ia/ia5.aspx?lv=6&si=nPLQUV2R&qu=221&st=0&bi=92&xi=&nd=2&tnd=0&srt=0&f=0
(фото)
ЗОЛОТО РОССИИ
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --------------------------------------------------------
Тюремная радуга
Лучший ковродел России учит ремеслу заключенных
Валерий ХИЛТУНЕН
“Композиционные приемы и орнаменты, характерные для восточных ковров, в пятнадцатом – восемнадцатом веках использовались лучшими фламандскими, венецианскими, испанскими, германскими живописцами. Сохранились фламандские шпалеры (гобелены), выполненные по картинам Рафаэля, Тициана, Рубенса”.
Словам этим внимала публика, совсем не похожая на интеллигентную, частично даже татуированная. Потому как дело было в самой что ни на есть тюрьме. Ну или колонии.
Владимир Александрович Пахомов жил-был в Узбекистане. А Родион Борисович Закиров – в России. Пахомов ткал ковры, а Закиров руководил процессом перевоспитания – сначала алкоголиков, а потом, когда ЛТП в стране позакрывали, его перебросили на совершеннолетних правонарушителей, а проще говоря – уголовников.
А потом они встретились...
Что занесло в свое время Пахомова в Узбекистан, этого предприимчивого русского мужика, и как он увлекся ковроделием – это особая история. В очередной раз подтвердилась мысль, что русский мужик может освоить любое дело. В общем, было так. Когда требовалось срочно выткать суперковер для Рашидова или достойно представить Узбекистан на ВДНХ, к дому Пахомова подъезжали всякие черные машины – “Волги”, и “Чайки”, и всякие другие; “черных воронов” только не было – Владимир Александрович к криминально-милицейскому миру не имел ни малейшего отношения, нраву был тихого, как и положено ковроделам, деньги зарабатывал исключительно своим трудом.
Ну, а потом начались известные события, которые, конечно, лучше бы и не начинались. В своем почтовом ящике Пахомов нашел как-то записку, где на плохом, но все-таки понятном языке было выведено: “Русские, не уезжайте – вы будете нашими рабами!” Писал явно не ковровых дел мастер – тем некогда заниматься общественно-политическим терроризмом, а быть рабом какого-нибудь бездельника в тюбетейке Владимир Александрович вовсе не хотел, уж очень противно... Пахомовы собрали свои нехитрые пожитки, среди которых большую часть занимала коллекция уникальных материалов по истории ковроткачества всех времен и народов. Им долго морочили голову с контейнером, который нужно было сутками ждать под палящими солнечными лучами, потом Владимир Александрович плюнул, махнул рукой – и отправился на свою историческую родину почти в чем мать родила, хотя коллекцию все-таки сохранил, потому что она уже как бы и приросла к нему, и если бы еще и ЭТО пропало, то жизнь, в общем, теряла смысл. Пахомов честолюбив – когда на ВДНХ он слышал в свой адрес слова: “Лучший ковродел Советского Союза”, они ему были отнюдь небезразличны...
К счастью, родной брат Пахомова честным многолетним трудом на российской авиационной ниве заслужил и почет, и квартиру, куда он прописал Владимира Александровича, и на этом наша история о судьбе вынужденных переселенцев Пахомовых обрела бы более или менее счастливый конец, но судьба обернулась неожиданным, совершенно фантастическим боком.
Пахомов, к своей радости, оказался... в тюрьме. А дело было так. Сидеть без дела на шее у брата он не мог, стал бродить по окрестным ДК, учебным заведениям – предлагал свои услуги в качестве наставника-ковродела. Кое-где эти странные предложения находили отклик в сердцах администраторов, так что в списке кружков и секций рядом с курсами кройки и шиться появлялась и такая строка: “Желающие научиться самостоятельно ткать ковры, гобелены и дорожки! Приходите...” Потянулись женщины, старики и дети – причем, что характерно, приходили и мальчишки, и некоторым даже хватало усидчивости, чтобы из-под пальцев постепенно вылетали золотые жар-птицы, выплывали каравеллы. Человек сухопутный, он почему-то всю жизнь предпочитал ткать морские сюжеты. И религиозные. И – тигров в год Тигра.
...Все это теперь ткут заключенные в этом маленькой русском городе. Полковник Закиров случайно, узнал о подвижнике, пригласил его в свой кабинет, и разговор этот кончился тем, что начальник колонии вручил ковроделу замысловатый ключ, без которого в зону не войдешь и уж тем более не выйдешь, показал, где будут стоять станки – сначала один, а потом, как и мечталось, – десятки...
Наверное, я бы написал о Пахомове и в том случае, если бы он был не гроссмейстером ковровых дел, а всего лишь умелым ремесленником, приохотившим обитателей обычной каталажки к производству – да хотя бы тех же лебедей. Жизнь сложна – для кого-то бесценны и эти немудреные птицы, с детства памятные – когда открываешь глаза, взгляд первым делом натыкается на знакомые крылья, на бабушкин орнамент, и, значит, в мире все спокойно, жить можно – и нужно, а то осиротеют эти гуси-лебеди без твоего пригляда...
...В тюремном цехе тихо. Играет музыка. Люди в одинаковых робах совершают немыслимые пируэты пальцами. И дело тут не в ловкости рук – я думаю, что многие из этих – молодых и уже зрелых – людей умели выделывать руками множество криминальных фокусов и похлеще, но тут что-то иное... Почему они ТАК боятся ошибиться в узоре, оттенке? Их ведь не накажут за это, не схватит за руку милиционер с дубинкой; ну покачает сокрушенно головой Владимир Александрович – но что им Пахомов, какое значение имеет этот смешной человечек в их раздрызганной жизни?
Но к Пахомову выстраивается очередь из желающих освоить под его руководством эту древнеазиатскую премудрость. Он отбирает немногих. В местах заключения почему-то много дальтоников – им ковроделие не освоить. И еще один, очень странный критерий – в первую очередь к станкам допускаются люди, имеющие очень большие сроки отсидки. Такие – если будут усидчивы и прилежны – за несколько лет смогут подняться к высотам мастерства. Так что отнюдь не исключено, что именно в этой зоне какой-нибудь бывший грабитель, насильник или убийца через несколько лет одарит человечество картиной, которая... Дальше вы можете подставлять любые фантазии – и они не будут безнадежны, потому как Рафаэль и каравеллы в зоне уже состоялись, хотя в них никто и не верил. Кроме двух чудаков – ковродела Пахомова и полковника Закирова.
Называть стоимость старых ковров ручной работы – это только воображение дразнить. Но и те, что выходят из-под рук современных мастеров, за рубежом стоят долларов этак по семьсот за квадратный метр. Сидят у нас по тюрьмам столько людей, что если их Пахомов обучит, они этими коврами всю планету устелят.
После работы мы пили чай с заключенными в их камерах, которые в этой колонии превращены в жилье, которое было бы совсем похоже на обычное человеческое, если бы не решетки.
Мне внутренних секретов не выдавали, но я подозреваю, что это Владимир Александрович настоял, чтобы для его подопечных были оборудованы если не гостиничные номера, то уж хорошее общежитие.
Ткацкий станок монтируется расторопными людьми за неделю. Обучение может быть заочным – по книге Пахомова “Радуга рукотворная”, которую он издал за свой счет. Да все вот никак не может продать, потому как в наше странное время на перспективу мало кто работать хочет, а ковроткачество – это верный кусок (да и с маслом), но ЗАВТРА.
Для того чтобы выткать ковер, один заключенный наносит разноцветными карандашами на огромном листе бумаге много-много тысяч точек. Другие заключенные ловкими, до автоматизма доведенными движениями пальцев завязывают цветной узелок в том месте, где указано. Все, процесс пошел.
По уставу не положено, но я на прощание подал каждому из мастеров руку. С грустью отметил, что все рукопожатия были какими-то неуверенными, рыхлыми. Дурная сила уже ушла из рук, а новую, добрую, они пока еще лишь набирают.
Удачи вам, удачи...
Письмо авторам
|
